Пьяные и избитые люди - моя слабость. Не могу мимо пройти. Сильно их жаль. Надо выслушать, срочно куда-то отвести и сказать, что всё будет хорошо.
Единственное исключение составляет мой муж. Побитым я его еще ни разу не видела, а вот в пьяном состоянии не терплю. Поскольку все люди как люди. Раз пьют, значит, на то у них причина веская имеется, а он просто так нервы мне треплет. Не чувствует он безысходной среднерусской тоски по неуловимой красоте, а пьет только из чувства солидарности, за компанию.
Утро следующего дня у него хмурое. Плохое утро. Это моя месть за вчерашнее: я натравливаю на него малышей, которые с утра до предела бодры и жаждут общения. "Идите, дети, будите папочку!" - ласково говорю я. И дети по нему скачут, и дети прыгают, а муж страдает, закутывает голову в подушку, но и там нет покоя от моего сварливого брюзжания. Не жалко мне его ни капельки.
А вообще я вспомнила студенческую жизнь. В общежитии, в блоке напротив, жил молодой человек по имени Кеша. Был он родом из Нальчика, часто нетрезв, ходил в модной куртке-пилот, имел соответствующую походку и взгляды на жизнь. Большинство ребят его побаивалось: услужливо жали руку и старались держаться от него подальше.
Вечером я возвращалась домой и увидела Кешу, который лежал, прислонясь к стене, белый как полотно. Кто-то пырнул его ножом, и крови было много. Я настаивала на вызове Скорой, но Кеша наотрез отказывался. Как-то перевязала, а потом долго сидела рядом, курила, гладила по руке и говорила, что всё будет хорошо.
И всё у него зажило, и опять я его видела по ночам, когда он в окружении каждый раз новых девиц возвращался с гулянок, побрякивая новоотнятыми часами. Кеша здоровался, активно интересовался за жизнь. Один раз отвел в сторону и проникновенно спросил, не обижает ли меня кто-нибудь, не нужно ли "помучить, покалечить или даже убить"? К его огромному разочарованию, всё у меня складывалось хорошо. Он искренне вздохнул и взял обещание, что если вдруг хоть кто-то, хоть что-то, я ему сразу же скажу.
Через год администрация общежития избавилась от неугодных физиков, которые все ломали и пагубно воздействовали на умы студентов других вузов. Освободившиеся места были переданы законопослушным китайцам. За дополнительную плату.
Так я больше никогда не увидела Кешу.
А сегодня вдруг вспомнила его. И подумала, что сейчас, спустя столько лет, когда идеализм мой растворился в жизненных реалиях, иметь поблизости вот такого Кешу было бы неплохо. А я бы стояла поодаль вся в белом, с длинными кружевными рукавами.
Всё это, конечно, ерунда несусветная.
Просто, возвращаясь к началу разговора, любить близких, таких замечательных и родных, с их недостатками и причудами, почему-то гораздо сложнее, чем весь окружающий мир. Парадокс?